Ю. Фишкин: «Было, конечно, смешно.
Но сначала было страшно»

История поп-музыки зачастую подменяется биографиями «фронтменов» тех или иных групп, то есть тех, кто сияет в лучах прожекторов. Но очень часто бывает так, что самое важное и интересное – по этой причине – в историю не попадает. А если учесть, что попсари, в неуемном желании нравиться публике, представляют собой, как бы, один психологический тип, то и получается, что многие страницы этой истории написаны буквально под копирку, хотя реальных свидетелей событий более чем предостаточно. Это продюсеры, звукорежиссёры и, как тогда их называли, — «художественные руководители» музыкальных коллективов. Сегодня мы решили поговорить с известным звукорежиссером Юрием Фишкиным, который стоял у руля таких популярных групп, как «Автограф» и «Ария».

Часть 1: Группа ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ

Юрий Фишкин. 80-е

Но начнем мы с истории создания «Волшебных Сумерек» — легенды люберецкого рока. В то время подмосковный город Люберцы (включая Малаховку, Красково, Быково, Лыткарино и др.) был одним из самых серьёзных центров советского рока. Оттуда вышли «Любэ», «Круиз», «Веселые Картинки», известный джазовый музыкант Сергей Летов тоже жил тогда в Красково. Это знают практически все. Но мало кто знает, что в 70-е там зажигали «Волшебные Сумерки».

– Все очень просто – начал Юрий. – В 1973-1974 годах, учась в Московском автодорожном институте, я играл в группе «Следы На Снегу». Потом мы окончили институт, и каждый начал заниматься своими делами. Ребята пошли работать и забросили свое музыкальное пристрастие. Я остался один. Но у меня был комплект хорошей аппаратуры, и я хотел собрать группу.

Однажды мне позвонил один мой друг, который сказал, что у него есть друзья-музыканты, с которыми он играл в Московском энергетическом институте. «Пусть приезжают, — ответил я, — и будем общаться!» Так я познакомился с Володей Холстининым и Виталиком Дубининым.

СЛЕДЫ НА СНЕГУ, Институтская группа Фишкина, 1974

Они приехали, и мы попробовали поиграть вместе. Сначала у них был барабанщик, который стучал только «Grand Funk Railroad», а остальное – не мог. Потом Холстинин привел барабанщика Леню Могилевского, с которым он играл в школьной группе. А Дубинин привел клавишника Вадика Дмитриева, с которым он играл в своей школе. И получилось, что двое пришли с одной стороны и двое – с другой, и мы начали репетировать и играть все вместе.

Потом Вадик ушел. У него, видимо, были какие-то другие интересы. На его место пришел Алексей Максимов. Вот с той поры и сложился «золотой» состав «Волшебных Сумерек».

Сначала мы играли музыку мэтров — «Grand Funk», «Black Sabbath». А потом потихонечку стали писать свои песни. Особой популярностью пользовался смешной, заводной рок-н-ролл «О, моя телега!» — его нараспев пели зрители на всех наших концертах. Смысл песни был такой: когда я был маленький, подарила бабка мне велосипед, ведь о нем мечтал я много лет… Но вот проходят годы, у меня уже машина… Проходят годы, и я хочу купить ракету и хочу на ней летать, теперь уже ракета мне под стать… Ну, и в финале Виталик Дубинин кричал в микрофон: «Пока! Я полетел!»

Сначала я тоже хотел играть на инструменте, на бас-гитаре, но потом я для себя решил, что хороших гитаристов и басистов много, в звукорежиссеров вообще нет. А так как кому-то нужно было заниматься аппаратурой, то я выбрал для себя это занятие. И с той поры я занимался аппаратурой и одновременно организацией концертов, репетиций, транспорта и тому подобное.

Когда ребята пришли, у меня были «Биги» и «Регенты», а в 1979 году, когда «Волшебные Сумерки» вышли на пик своей популярности, у нас уже имелись и двухрядный орган «Вермона», и барабанная установка «СуперАмати», и акустическая система мощностью 500 ватт, собранная моими друзьями. Эта система звучала в четыре раза громче, чем аппаратура у «Веселых Ребят», когда они давали концерты во Дворце спорта в Лужниках. У них там стояло с каждой стороны всего лишь по два «Регента» по 60 ватт каждый и по две колонки «Биг».

У стенда с анонсом концерта, ВОЛШЕБНЫХ СУМЕРЕК. 70-е

Концертная аппаратура постоянно докупалась и обновлялась. У меня были хорошие отношения с людьми, которые в домашних условиях делали усилители и колонки. Кроме того, у меня был хороший приятель Володя Лебедев, который работал секретарем комсомольской организации в Москультторге, он мне время от времени звонил и сообщал, что, например, пришли барабанные установки, и они будут продаваться в таком-то магазине: «Так что беги, лови!» И все музыканты тогда с семи или с восьми утра становились в очередь, чтобы приобрести заветные инструменты.

Потом, когда я уже перешел в «Автограф», стало проще. Люди ездили за границу и привозили нам то динамики, то какой-нибудь усилитель, провода, разъемы и так далее. Я помню, как папа Ситковецкого, сам хороший скрипач и директор Башмета, выходил из самолета и на шее у него висел микрофонный кабель. Здесь такого кабеля не было, а нам он был нужен — вот он нам его и привез.

Когда мы только-только начинали выступать и нас еще никто не знал, я приходил в обычную школу и предлагал сыграть на торжественном вечере, посвященном какому-нибудь советскому празднику. Если взгляды директора и звуча по воспитательной работе были достаточно прогрессивными, то мы приезжали и работали. Как правило, это были танцы в актовом зале школы. Так как школьникам нравилось, как ребята играли, то со временем из этих школьников сложился круг наших почитателей.

ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ, В.Дубинин. 70-е

После того, как мы сделали несколько концертов на своей репетиционной базе – «Автодормехбазе №7», — нас заметили и стали приглашать в разные институты, где мы достаточно много играли.

У нас был хороший концерт в институте гражданской авиации. Когда сейшн уже начался, мимо актового зала, где мы играли, шел ректор, который обратил внимание на человека в джинсах и с длинным хаером, который заглядывал в аудитории и явно что-то искал. А так как в этом институте все студенты в институте ходили в форме и коротко стриженными, то ректор остановил этого лохматого чувака и поинтересовался, что он тут делает?

Тот в свою очередь тоже задал вопрос: «Дядечка, а где здесь концерт?»

— «Какой концерт?»

— «Да где-то здесь «Волшебные Сумерки» играют!»

— «Ладно, — сказал ректор, — идем! Я покажу!»

Он зашел в зал и потерял дар речи, потому что в зале, который официально вмещал 400 человек, набилось человек восемьсот, и каждый буквально сидел у соседа на голове.

Когда концерт закончился, ректор подозвал нас и сказал, что мы выступаем с неправильными песнями, а кроме того обвинил нас в том, что мы получили за этот концерт деньги, а тогда это считалось криминалом, ведь частное предпринимательство было запрещено. Мы сказали, что получили-то всего шестьдесят рублей, из которых двадцать отдали за машину, чтобы нас привезли и отвезли. Но ректор не стал нас слушать: «Мы посылаем ваше дело в Комитет народного контроля, — сказал он, — а как будут обстоять дела дальше – посмотрим!»

— «Ну, и что нам делать?» — спросили мы.

ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ, В.Холстинин. 70-е

Тогда ректор предложил: «Сдайте деньги, которые вы получили, в Фонд мира. И на этом покончим…»

Когда мы сдали эти несчастные сорок рублей в Фонд мира (двадцать рублей мы все-таки отдали за машину), нам вручили огромную грамоту с благодарностями, а человека, который организовывал концерт, вместо того, чтобы, как грозился ректор, выгнать из института, повысили в должности: он был секретарем комсомола факультета, а стал секретарем комсомольской организации всего института. Было, конечно, смешно. Но… сначала было страшно.

Володя Холстинин и наш барабанщик жили в Люберцах, и потому нас там знали все, поэтому когда мы давали концерты в местном ДК, в Красково или в Малаховке, то всегда был аншлаг, кроме того все люберецкие друзья и знакомые обязательно приезжали на наши концерты в Москву. А когда народ стал подрастать, и все стали выходить замуж и жениться, то свадьба по тамошним пацанским понятиям не считалась настоящей, если на ней не играли «Волшебные Сумерки».

На свадьбах нас, музыкантов, всегда сажали за отдельный столик и обязательно ставили водку. Но у нас в группе был «сухой закон», потому что мы понимали, что музыка и алкоголь не совместимы, если мы хотим добиться каких-то успехов, а иначе мы так и остались бы группой, играющей на свадьбах, потому что ничего другого было бы уже не нужно. Поэтому водку, которую нам ставили на стол, мы через пять минут прятали в портфель. Люди видели, что на столе ничего нет, а музыканты трезвые, и ставили еще бутылку водки. Потом добавляли еще и еще. Короче говоря, рекорд у нас был, когда с одной свадьбы мы привезли двадцать четыре бутылки водки!

ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ, Ю.Фишкин. 70-е

А в те времена водка была второй валютой. А, может быть, даже и первой. И этой «золотой» валютой мы пользовались достаточно продуктивно. Мы заканчивали играть поздно вечером, но нам еще нужно было отвезти на базу аппаратуру. Мы останавливали автобус либо маленький грузовичок, но когда говорили, что нам надо с одного конца Москвы переехать на другой, то водитель отвечал, что ему некогда или что ему надо домой. Но когда мы обещали отдать ему за поездку две бутылки водки, он моментально соглашался.

Однако в 1979 году «Сумерки» закончили свое существование. Все ребята окончили свои институты, и им надо было как-то определяться с дальнейшей жизнью. Максимов сказал, что он будет поступать в консерваторию, где будет заниматься классической музыкой, и в рок-группе ему играть неинтересно. Холстинин и Дубинин тоже пошли работать по распределению. Ко мне тогда приехал Ситковецкий, у которого как раз закончилась эпопея с «Високосным Летом» и он организовал группу «Автограф». Саша предложил поработать вместе. Мы попробовали, и те десять лет, пока существовал «Автограф», мы были вместе.

Часть 2: Группа АВТОГРАФ

Группа АВТОГРАФ

Болгария, 1984

А что касается перехода в Москонцерт, то произошло это следующим образом. Весной 1980 года «Автограф» поехали на фестиваль «Весенние ритмы» в Тбилиси. Нам тогда помогли Троицкий и Саульский, которые сказали, что «у этих ребят есть хороший потенциал, и мы своим авторитетом гарантируем, что это будет хорошо!».

«Автограф» тогда был еще никому неизвестной группой, но мы неожиданно заняли там второе место, а потому, вернувшись в Москву, решили податься в профессионалы. Мы решили устроиться в Москонцерт.

«Автограф» репетировал в общежитии Ремстройтреста на Автозаводской. Там был небольшой зальчик. А за то, что мы там два-три раза в неделю репетировали, а за это в праздники играли на танцах – такая у нас была обязаловка. Именно туда и приехал начальник концертного отдела Москонцерта Мелик-Пашаев. Он посмотрел, послушал, что и как мы играли, и сказал: «Все хорошо! Можете завтра приезжать в Москонцерт и оформляться!»

А сначала его ввело в шок то, что вокруг неказистого здания Ремстройтреста стояло шесть автомобилей «Жигули» шестой модели.

— «Чьи это машины?» — спросил Мелик-Пашаев.

— «А это «Автограф» приехал репетировать!» — ответили ему. Сам Мелик-Пашаев приехал к нам на белой «Волге»…

И вот когда мы показали ему нашу концертную программу, он сказал: «Все хорошо, но нам хотелось бы познакомиться с вами поближе! Понятно, что вы хорошо играете, но пусть каждый расскажет о себе».

Поднялся Ситковецкий, представился, сказал, что он окончил МГУ и музыкальное училище, что он – дипломированный гитарист. «Вот как здорово! – воскликнул Мелик-Пашаев. — А то у нас в Москонцерте не все даже среднее образование имеют!»

Затем Ситковецкий начал представлять музыкантов: «Володя Якушенко окончил музыкальную школу и институт иностранных языков. А Сергей Брутян окончил институт имени Патриса Лумумбы, он знает несколько иностранных языков…»

АВТОГРАФ в США

Тут Мелик-Пашаев и вовсе стал смотреть на нас, как на марсиан. А Ситковецкий продолжал: «Леня Макаревич окончил консерваторию и сейчас там преподает. А Леня Гуткин сейчас оканчивает музыкальное училище с Красным дипломом и поступает в консерваторию …»

— «Это уникальная ситуация!» — удивился Мелик-Пашаев.

— «Наш звукорежиссер и художник по свету тоже имеют высшее образование! И все наши инженеры тоже с высшим образованием!»

— «А как вы на концерты ездите?» — поинтересовался Мелик-Пашаев.

— «А у нас есть свой автобус. Когда нам надо, он приезжает, и мы едем на гастроли».

— «А есть ли у вас аппаратура? На чем вы выступаете?»

— «Да, у нас есть своя аппаратура».

— «Мы, конечно, понимаем, что вы ее арендовали, чтобы сыграть для нас…»

Голливуд

— «Нет, — говорим мы, — это наша собственная аппаратура».

Он очень удивился и сказал, что в Москонцерте такой аппаратуры нет, а потом, улыбаясь, спросил: «А, может, у вас и свой самолет есть?»

Мы сказали, что самолета нет, но не потому что его нет, а потому, что он нам пока просто не нужен.

Вот так мы попали в Москонцерт. Ребята оформились с трудовыми книжками, а я еще продолжал работать на автобазе. До поздней ночи мы репетировали, а в половине восьмого утра мне надо было быть уже на работе. И до 1983 года, пока мы не поехали за границу, я как-то умудрялся сочетать две работы. Правда, было тяжело, приходилось иногда отпрашиваться. Но так как Гуткин учился в консерватории, и ему тоже надо было отпрашиваться, чтобы поехать на гастроли, то мы давали концерты в пятницу, субботу и воскресенье. Я договаривался, что я в пятницу днем улечу, но с утра понедельника я был на работе.

АВТОГРАФ в Голливуде

На автобазе на меня, конечно, косились, но у меня были хорошие отношения с директором – и все обходилось. Однако когда мы поехали за границу, здесь уже ноги разъехались, и пришлось выбирать, чем заниматься. И в данном случае музыка пересилила.

Мне часто задают вопрос: как вас коснулась перестройка? А она нас никак не коснулась, потому что всю жизнь мы принадлежали сами себе, и те деньги, что мы получали, мы зарабатывали своим собственным трудом, подчас очень тяжелым, а не сидели за столом в каком-нибудь НИИ и не ждали, когда 120 рублей упадут тебе в карман раз в месяц. Поэтому перестройка, как это ни смешно, на нас по большому счету никак не отразилась.

Москонцерт в советское время был очень богатой организацией, ведь там работали и Группа Стаса Намина, и «Веселые Ребята», и «Автограф», и масса других известных артистов, которые собирали стадионы и Дворцы спорта. В те времена 10-15 концертов на сцене 5-тысячника ни у кого никаких «ахов» и «охов» не вызывали, все было достаточно прозаично.

АВТОГРАФ в Индии. 1987

Однако нам не разрешалось играть сольные программы, поэтому первое отделение собиралось из артистов самых разных жанров, которые работали в Москонцерте, а во втором отделении играл «Автограф». Понятное дело, что люди шли на «Автограф», потому что это было интересно. Но «добивка» в виде первого отделения, особенно если там выступал какой-нибудь Народный артист СССР, сразу повышало статус концерта, и это позволяло филармонии делать цену билета на концерт в 5 рублей.

Если билет на концерт стоил 5 рублей, то, умножая 5 рублей на 5 тысяч, получается 25 тысяч рублей — по тем временам это были колоссальные деньги. А если учесть, что в одном городе мы давали по 10 концертов, то за один гастрольный тур мы зарабатывали по 250 тысяч рублей. Из этих денег артисты получали всего лишь по 200 с небольшим рублей. Остальные деньги уходили Москонцерту и филармонии, которая организовала эти концерты. Поэтому филармонии были очень богатыми организациями.

Когда началась перестройка, то на концерты стали ходить уже разбирающиеся люди, и разные «добивки» только отпугивали зрителей. Вот тогда нам предложили самоокупаемость. И мы решились пойти на этот экономический и финансовый эксперимент, в результате которого и было создано творческое объединение «Автограф», работавшее на самоокупаемости.

Культурно-дипломатическая миссия. Индия. 1987

Там работал не один «Автограф», к нам позже присоединилась группа «Ария», и было несколько совместных гастролей, когда на одной и той же аппаратуре, в одном и том же зале один день работал «Автограф», а на следующий день – «Ария», потом опять «Автограф», а потом – снова «Ария».

«Ария» пришла в объединение «Автограф», жалуясь на Векштейна, потому что там, насколько я могу судить, была довольно стремная ситуация, связанная с какими-то финансовыми неурядицами.

— Виталий Дубинин прямо об этом сказал в интервью «Специальному радио»: в векштейновской «Арии» были раздоры и неурядицы, а тут они будто домой вернулись!

— Конечно! Домой! Так всегда бывает: когда у тебя по жизни все хорошо, ты можешь парить в облаках и заниматься там, чем угодно. А когда что-то плохое, ведь все возвращаются домой к маме. Потому что мама и пожалеет, и поможет, и что-то подскажет в этой жизни.

Лондон-88

Векштейн был для них просто художественный руководитель. Как директор завода. А у нас с ними все-таки были годы, проведенные в молодости, и мы никогда не ставили вопрос так: ты – начальник, я – дурак. В этом плане все было гораздо либеральней. Если Векштейн говорил, например: «Завтра в 9 часов утра всем быть у Москонцерта, мы грузимся в автобус и едем», — то музыкантов не информировали, куда они поедут. А тут мы совместно решали: едем мы на эти гастроли или нет? И что мы там будем исполнять? Так что это немножко разное.

Я ездил с ними на гастроли, занимался организацией и проведением концертов, но однажды наступил такой момент, когда я просто устал заниматься их бытовыми проблемами. И я сказал: «Ребята, я больше с вами на гастроли ездить не буду! Пожалуйста, делайте все сами. Все у вас хорошо…»

Но прощаться, конечно же, было тяжело. Все было как-то очень напряженно. Мы были на гастролях, когда Ситковецкий собрал всех у себя в гостиничном номере и объявил: «Ребята, я принял решение, что группа «Автограф» перестает существовать, потому что я уезжаю в Америку. Короче, «Автографа» больше не будет…»

Когда ты к такой ситуации готовишься или знаешь, что она рано или поздно произойдет, как, например, когда человек долго болеет и в конце концов умирает, ты к этому морально подготовлен, но когда ты приходишь утром на работу, а тебе говорят, что твой сосед по парте умер, то, естественно, это вызывает шок. Здесь было примерно то же самое.

В те времена ведь звукорежиссер и художник по свету были неотъемлемой частью команды, и разницы между ними и музыкантами не существовало, потому что звукорежиссер в рок-группе – это… дирижер, от него зависит, что услышит зритель. И от того, как ты сам воспринимаешь эту музыку, ты всегда добавляешь какие-то краски, какие-то нюансы. Это было настоящее творчество, потому что музыка создавалась на репетициях всеми участниками группы, включая звукорежиссера.

На концерте. Ю.Фишкин – справа

Сначала мы вообще писали, что это – музыка группы «Автограф». Лишь потом мы начали писать имена авторов – Гуткина, Ситковецкого и других. А изначально, хотя эта музыка была написана, например, Ситковецким, все понимали, что в создании аранжировки участвовали все члены группы. Мы проработали вместе много лет, пройдя путь от андеграунда до профессиональной сцены, и мы были как одна большая семья.

После распада группы музыканты «Автографа» уехали в Америку, но вся техгруппа осталась в России. Жизнь не стояла на месте, и за эти годы мы приобрели очень качественную аппаратуру, поэтому мы начали заниматься техническим обеспечением концертов, фестивалей и телевизионных программ.

Чем с успехом занимаемся до сих пор…

Владимир Марочкин

Октябрь 6th, 2008
Специальное радио